Специально в рамках сбора материалов для культурно-исторического маршрута «Непарадный Сыктывкар.Трехозерка» Татьяна Адольфовна Рудакова поделилась своими воспоминаниями.
В сыктывкарской Трехозерке летом презентуют уникальный маршрут, аналогов которого еще не было. Его создатели - активисты некоммерческой организации «Активный Сыктывкар» - выиграли грант Фонда культурных инициатив и взялись за реализацию интересного проекта. Его суть в том, что любой человек, имея в руках телефон с интернетом, может загрузить аудиогид и самостоятельно пройти по составленному маршруту. Так, без экскурсовода и в любое удобное время гость поселка сможет познакомится с важными вехами истории Трехозерки, неразрывно связанной с послевоенными репрессиями. Не заблудится помогут многочисленные указатели и таблички.
Одно из важных направлений работы - сбор воспоминаний старожилов об истории поселка. Одним из самых значимых для работы стал монолог Татьяны Адольфовны Рудаковой, которая провела в пригородном поселке детство и юность. Делимся воспоминаниями, которые удалось записать активистам проекта и часть которых войдет в материал аудиогида.
Первые жители поселка
По воспоминаниям Татьяны Адольфовны, ландшафт Трехозерки середины прошлого века сильно отличался от современного. В те времена поселок окружала глубокая протока Шардополой - рукав Вычегды, где и ходили суда. Сейчас, когда река пересохла, исчез и этот перешеек. В начале 40-х годов в поселке появились вольнонаемные поселенцы. Одни из самых первых жительниц Трехозерки - Тина Королева, Анна Чувьюрова и Павла Гневышева, которые тогда были совсем молодыми девчонками. Тина Королева работала наравне с мужчинами, выполняя самую тяжелую работу И перед ее авторитетом склонялись даже мужчины.
Фото предположительно сделано в конце 40-х годов
- Перед глазами стоит картина из детства. Помню у запани лес тросами и станками поднимали на берег для строительства домов, нужд шпалозавода и складывали его гуртами. Всем этим процессом руководила Тина Королева. Мы, дети, могли наблюдать за этим процессом бесконечно, насколько интересно было. Эти гурты стояли в Трехозерке всю зиму, а к весне «таяли» - их расходовали на шпалы, вагонки, лыжи, лодки, дрова. Гурты, помню, были высокие, стояли в три ряда. Но уже в конце пятидесятых, когда протока пересохла и лес уже невозможно было транспортировать на берег, их перестали делать, - вспоминает Татьяна Адольфовна.
Спецпереселенцы и внутреннее убранство землянок
Первые репрессированные стекались в Республику Коми и оседали на пункте на железнодорожной станции в Микуни, чтобы пережить зиму, рыли землянки, где попало. Из-за ужасных условий, адского стресса, болезней многие спецпоселенцы умирали на первом перевалочном пункте. Тех, кто доживал до весны, грузили на баржу, когда река открывалась, и отправляли к местам поселений. Другим путем в Трехозерку было не попасть: не было ни железных, ни обычных дорог. Усталые голодные люди плыли долго, неповоротливая баржа поднималась вверх по Вычегде неспешно. По пути семьи выгружали на новое постоянное место жительства - Айкино, Нижний Чов, Тентюково и так далее. В числе новый мест обитания числилась и Трехозерка, куда многие попадали на исходе осени.
Привозили людей на пустое место, сразу расселить все семьи было невозможно, мест в общежитии не хватало, поэтому семьи принимались за работу, пока не настигали холода: рыли землянки. Не все из новоприбывших были семейными, много среди спецпереселенцев было из числа тех, кого разлучили с семьей. Отец Татьяны Адольф Иванович был родом из Белоруссии, где его в начале войны поймали на базаре во время облавы и отправили в Германию. Там его сначала поместили в лагерь, затем отправили работать на немецкого фермера, у которого Адольф и прожил до конца войны. Наступил 1945 год - и появилась надежда на скорое возвращение в родную сторону, где парня ждала мама и сестренки. Однако Адольфа отправили в Воркуту. Долгие годы он недоумевал, почему его вместо обещанного возвращения домой он попал в заполярный город. Ответ лежал на поверхности, отмечает его дочь Татьяна: кто-то же должен был поднимать промышленность и строить дороги. После Воркуты Адольфа отправили в Трехозерку.
Возможно в этом месте находилась землянка
Отец рассказал Татьяне, что из себя представляли землянки, которые спасали его от холода в первую зиму. Ступеньки под уклон, крыша - настил из бревен, покрытый дерном как можно толще, чтобы холод не заходил в жилище. В одной такой землянке жили вшестером. В центре стояла железная печка из бочки, трубу выводили на крышу. По бокам - нары двухъярусные, а посередине - стол. Все удобства - на улице. Зимой, правда, делали умывальник у входа, а ближе к весне принимали туалет уже на улице. Освещение - керосиновая лампа. Татьяна Адольфовна помнит эти лампы, которые в ее семье хранили как зеницу ока. В те времена они были ценностью, необходимость которых было сложно переоценить: в заречном поселке электрический свет часто отключали по вечерам. Но это уже речь идет о пятидесятых, а в 1946 году никакого электричества у спецпереселенцев не было.
В землянках новоприбывшие жили только один сезон. Многие умирали от голода и холода. Трупы хоронили недалеко от землянки. Татьяна Адольфовна рассказывает, что на месте могил образовывать холмики, которые выдавались над землей еще много десятилетий.
72 плашкоут
Еще одна примета прошлого века заречного поселка - плашкоуты. Так называли большие плавучие баржи, сделанные из дерева. На них возили грузы, удобрения и другие важные вещи для нужд послевоенной промышленности. К зиме их поднимали из воды и ставили рядами у поселка. Скопление плашкоутов в народе прозвали «караванкой». На «караванке» после окончания навигации в основном работали женщины, конопатили баржи и приводили их в порядок.
Несколько из плашкоутов «переквалифицировали» под жилые помещения, но в них обитали вольнонаемные и специалисты, репрессированные на плашкоуте не жили. В одном из самых известных плашкоутов в Трехозерке находилась столовая, которую называли котлопункт, и Красный уголок. По вечерам там собиралась молодежь: играли на гармошке, танцевали, знакомились, общались. Затем котлопункт перенесли в другое здание, а баржу с Красным уголком и библиотекой временно перетащили в место, где сейчас стоит современный клуб. Но спустя время баржу снесли, а библиотеку и клуб переместили в общежитие напротив магазина. Там собиралась молодежь, пока в 1968 году не построили новое здание клуба и библиотеки на современном месте.
Борис Бедный
Известный писатель Борис Бедный работал техноруком в Верхневычегодской сплавконторе в Трехозерке, которая контролировала Алешинскую и Визябожскую запани, Трехозерный и Тентюковский рейды. Именно в пригородном сыктывкарском поселке он и начал первые шаги в большую литературную жизнь.
Мария Ардалионовна. В руках - картина Евгения Феттера, иллюстрирующа Пятый барак. Фото Дмитрия Напалкова.
То, что Трехозерка вдохновила Бориса Бедного на создание повести «Девчата», которая была кинохитом 60-х годов, ее жители узнали только через годы. Мама Татьяны Адольфовны - Мария Ардалионовна - работала в котлопункте на плашкоуте (барже) - столовой, куда писатель ходил обедать. По воспоминаниям, одевался он всегда строго - в рубашку, в пиджак, а по нраву был человеком простым и жизнерадостным. Всегда говорил: «Привет, девчата!» и спрашивал: «Чем накормите?». Правда, на танцы, которые до строительства Дома культуры тоже проходили на плашкоуте, он не ходил, так как был в те времена уже серьезным взрослым человеком. При этом никто и не знал, что инженер лесосплава параллельно с основной работой собирает материалы для будущих повестей и рассказов.
Многие гадали, кто же послужил прототипом задорной Тоси из фильма, изречения которой расхватали на цитаты. Однако, по воспоминаниям мамы Татьяны Адольфовны, реального прототипа Тоси Кислицыной, по крайней мере, среди тех, кто работал с ней в котлопункте, не было. Местная повариха Александра Белых была уже взрослой замужней женщиной. По поводу того, могло ли в то время быть нечто подобное эпизоду, когда Ковригин с товарищами выливает суп, чтобы проучить Тосю, Мария Ардальоновна говорила: такое невозможно было даже представить. Художественным вымыслом был и эпизод, когда Тося приходит на делянку с топором, чтобы нарубить веток для топки в столовой: котлопункт был большой, поэтому вся работа по дровам и поддержанию огня в печи лежала не на поварах, а на специальном истопнике. Условия, в которых трудились лесорубы, по воспоминаниям Марии Ардалионовны, тоже сильно приукрашены: в реальности лес был суровым, стоял сплошняком, а в фильме он был уж очень лощеным.
Память
Это лишь незначительная часть воспоминаний, которыми поделилась Татьяна Адольфовна Рудакова. Она считает, что жизнь Трехозерки образца прошлого века вполне могла бы послужить сюжетом фильма. Сколько судеб столкнулось в пригородном поселке, сколько сил люди отдавали труду на благо послевоенного государства, сколько боли в первые года жизни перенесли спецпереселенцы на своих плечах. Но, несмотря на все трудности, жизнь была окрашена в светлые тона - и спецпереселенцы, и русские, и коми искренне дружили, широко отмечали все праздники и дорожили каждой минутой жизни. Поэтому важно, что историко-культурный маршрут поможет передать современному поколению ценности и правила жизни поколения прошлого века, которое столкнулось с невероятными трудностями, но не утратило веру в прекрасное будущее.
